Март
Ветра и
влага, и
простор.
В голодных
рёбрах
переулка
Вода урчит, -
светло и
гулко!..
И шпиль
возносится
остёр.
Ещё нет птиц,
но слышен
щебет
Трамвайных
стылых
проводов.
Знак
отступивших
холодов -
Сквозь снег
проклюнувщийся
щебень.
Деревьев
угольный
узор
На тёмно-синем
так же чёток,
Рождает
стук
молельных
чёток
Ветров
унылый
разговор.
Уже почти
тепло и сухо,
Ещё
прохладно и
убого,
Уже присела
у порога,
Ещё
нахохлившись,
старуха.
1988
***
Пробило
полночь, час
погоста,
Часов
глазастый
кислый
фосфор
Две стрелки свёл, на
спор иль
просто,
- Таков
"роман"...
Летучие
седые мыши
Слетели
вниз на то,
что дышит,
А на ночных
холодных
крышах
Осел туман.
1988
***
Я желаю
постичь и
измерить
Небывалость
ушедших эпох,
Где зелёные,
мокрые звери
Пожирают
болотистый
мох,
Где
мясистый и
слизистый
ящер
Уползает в
пучину болот,
Оставляет
свой
каменный
хрящик
В пироге
первобытных
пород.
Там
качались
набухшие
пальмы
Под обузой
пятнистых
плодов,
Опускался
туман на
купальни
Низовых,
предрассветных
прудов.
В
лягушачьих
болотистых
чащах,
На скале над
змеиной
рекой
Ты, сухой и
горячий,
обрящешь
Свой простой
теплокровный
покой.
1988
***
Армейское…
Был июль и
птичьи трели.
Пыли белые
вуали
Эти трели
прошивали,
Прошивали и горели.
Эти бусы
влажных
звуков
-
Бриллиантовые
трассы -
Повисали в
кронах буков
И стекали на
терассы.
Я свалился в
дымных
травах,
Теми
трелями расстрелян,
Я теперь
один из
"бравых",
Неприкаян и
потерян.
Мои
солнечные
пули,
Золотые
малыши,
Преломлялись
и тонули
В толще
кирзовой
души.
Был июль и
птичьи трели,
И метели
мотыльков
Унимали жар
тисков
Трав
горячечной
постели.
1988
***
В стуже и
тени,
И в льдине
изгнания,
Братья-растения,
Ждите
свидания!
Ленность
весенняя,
Гибкая
хищница,
Ты во
спасение
Скоро
отыщешься.
Когти
зелёные
Выпустишь,
тянучись
В солнцем топленные
Лужи
деляночек.
К моха холеным
Пластам
поперечно
Выплеснут
кроны
Поточно,
беспечно,
И под уклоны,
От стонов и
снов
Хлынут
колонны
Лохматых
стволов.
1988
***
Муравьиная
осень.
К кусту
припадая с
повинной,
Стелилась
лоза-егоза,
Свершался
поход
муравьиный,
Белели
паучьи глаза.
Отдав колченогому
слогу
Себя и себя
измолов,
Молился
зелёному
богу
Колючий,
сухой
богомол.
В
полуденной
солнечной
жиже,
Похожий на всех
чужаков,
Бродил я
один среди
хижин
Тяжелых, как
грыжа жуков.
На дне
муравьиных
беседок,
Себя по
земле
распластав,
Ловил я
сетями
фасеток
Холодный
осенний
кристалл.
1988
Дождь.
Небо тучи
Взяли в
клещи,
В нёбо круче
Вялью
хлещет.
Ветер, тяжек,
Исто носит
Веток
кряжестые
Кости.
Гладит лужи
Против
шерсти,
Вяжет
кружев
Сумасшествие.
Взрыли бок
Косые струи,
След зубов
Смогу, сотру
ли?
Лужа-дура
Рвётся
всплеском
К ласкам
хмурым
Поднебесным.
Крыл давно б
Гусиной
кожей
Вод озноб
Твой путь,
прохожий,
Но озноб
Тебе не люб,
Ты озлоб
И ты оглуп...
Бейтесь
своды
Во
грязи,
Пейте воды
Из низин! -
Из замеса
Сини с тиной,
Синь
воскреснет,
Тина сгинет.
Капли-дервиши,
Лишь вы
Бьёте в
клавиши
Листвы.
В пляс
листвы!
О, если б мог...
Но и я, увы,
Намок.
1988
***
Гостиничный
номер.
Яичный свет
Змеиных
двух
Зрачков в
стекле
Почти
протух.
Писать
стихи,
Пока краду
Я дрожь
стихий
В глухом аду.
В аду
пустынь
Ночных окон,
Сухих
простынь,
Чьё молоко
Ещё вчера
Плеснул в
жару
Рывок бедра
Из ярых рук.
Враспыл, взахлёб
Тут был
зачат
Не тёплый
плод,
А плотный
хлад.
Студёный
свет
Залил с утра
Два тонких
лезвия
Костра.
Запала в
синь
Побелка
стен,
Как влагой
спин
Пятном
вспотев.
Костлявый
шкаф
Изгибом губ
На
пол-смешка
Бледнел в
углу.
1988
***
Две тоски.
Длись,
голодная
тоска,
Мне дающая
надежду
На
спасительное
МЕЖДУ
От могилы до
соска.
У голодной у
тоски
Лоб в
испарине
холодной,
И слетает
пот
бесплодный
С лба, как с
мраморной
доски.
Из её
хрустальных
замков,
Намороженных под
сердцем,
Иногда
рождает
самка
Теплорожденных
младенцев, -
А у сытой
у тоски
Нет под
ложечкой
присоски
И не режет на
полоски
С
равнодушием
лески
Вашу
стынущую
душу,
Но зато в неё
же, в вашу,
Намешает и
обрушит
Гнили
кромешную
кашу.
1989
***
Сквозь
трещины
веток
На зеркале
мира
Плыл неба бездонный
Полуденный
вырыв.
Сквозь
купол дворца
Неземного
эмира
Сквозила
ленца
И прохлада
эфира.
Проститься
бы с миром,
Упасть,
расстелиться
Средь хором,
двором
Умирающих
листьев, -
О, бледность
землиста
Бесплодных
метаний
На
лиственных
лицах
Уже
проступает!..
Бездомные
братья,
Умрём на
свободе!
Что мог бы
желать я
При всяком
исходе?
Чтоб в
сны
беладонны
Меня
опрокинув
Плыл неба бездонный
Полуденный
вырыв.
1989.
***
Мы взмахами
плыли,
Отчаянно
мелко,
От жара и
пыли
Песчанной
горелки.
Что слаще
прохлады-
Хлопчатые
ткани?
В испарине
лоб?
Или - ландыш в
стакане?
С холодного
ила
Дивилась
игла,
Как белые
плыли,
В сияньи,
тела.
Бледны и
протяжны,
Зелёные
тени
На донные
пляжи
От них
отлетели.
Мы сделали
выбор-
В русалочьи
чащи,
К
чешуйчатым
рыбам,
Над чащей парящим.
Свободны, в
плену ли
Солёной
нирваны ли,
Тела
изогнули
И медленно
канули.
Как рыбы мы
замерли
В мраморной
глуби,
Вращая
глазами
И выпятив
губы.
Мы тихо
парили,
Свободны и
правы,
Туда, где
царили
Подводные
травы.
Огромное
блюдце
Прохлады и
тины
Дало нам
проснуться,
Влюбиться и
сгинуть.
1989
***
Когда
возлюбленный
и пьяный
Забудешь ты
о здравом
смысле,
Безумства
рваные
бурьяны
Забьют
худые травы
мысли.
Своим
обыденным
покоем
Не дорожи, покорный
дрожи,
ОНА придёт и,
будь спокоен,
Кого
захочет -
всех уложит.
Ты будешь
нежиться в
постелях,
Когда тебя
возьмут и
вынут,
Придут,
подымут и
пристрелят,
Прострелят
сонного
навылет.
И то, что пыльные
щебечут
На
солнцепеке
эти птицы
Тебе ещё не
обеспечит
Возврат в
привычные
границы.
Забудь
суконные
законы,
Не
дожидаясь
этой жизни,
Вломись в
неё, и дождь
оконный
С бетонных
стен на плечи
брызнет.
Иди и знай -
распад
галактик
Тебя
касается не
меньше
Песка
зазубренных
грамматик
В зубах у ста
базарных
женщин.
1989
***
Худые,
истёртые
Скальные
ели
Искали
костёр,
И ласкались,
и тлели.
Сырая
поклажа
Парила от
жара
И в паре сама
же
Плясала,
дрожала,
И головы
висли,
Склонялись
на руки -
Бессонны
лишь мысли,
Да тени их -
звуки.
Я поднял
глаза
От пылающих
прутьев
И замер,
скользя
По залитому
ртутью
Безумию
ночи, -
То бело-саванному,
То рванному
в клочья
И
всеосеянному.
Там волнами
травы
Валилися на
бок,
Под лунною
лавой,
Холодной и
слабой,
И, ею облиты,
Лежат, угловаты,
Гранитные
плиты -
Оплывшие
латы.
Над ними
застыли,
Бледны и
велики,
Владыки
пустыни -
Морозные
пики.
Я их обожал,
Но отныне я
выжат,
И рыжий
пожар
Мне роднее и
ближе.
Над искрой
уюта -
Колючие
гнёзда
Галактик и
люто
Голодные
звёзды.
Мы тихо
молились
Ушедшему
дню,
А ели
дымились
И льнули к
огню.
1989
***
Чума (по
А.Камю)
Слоняясь за
потными
стенами бара,
Бледнела
луна и луна
погибала.
Мы вышли, и в
дверь
испаренье
пороков
Дохнуло на
морок
зашторенных
окон.
За нами
пустившись,
пивное
удушье
Похабно
лоснилось,
цепляясь к
идущим.
А город всё
бредил,
оплавленный
потом,
Стонал и
метался,
домами обмётан.
Забывшись,
дышали
болезненным
жаром
Шершавые
кожи его
тротуаров,
И не
снисходила
со звёздных
пустынь
Сухая
прохлада
небесных
простынь.
Лишь храма
суровый
готический
выстрел
Уже остывал
и к полуночи
выстыл.
Над Богом
забытым,
зачумленным
логовом
Гудели
чугунные звёзды
Ван Гоговы.
1989